Искусство Дейнеки в Чернигове

26.10.2019

Именно Дейнека увидел в ажурных конструкциях заводских цехов Чернигова, в их темных и светлых интерьерах („Перед спуском в шахту”, 1925, „На стройке новых цехов", 1926, обе - Москва, ГТГ; „Текстильщицы”, 1927, Ленинград, ГРМ), в движении спортсменов („Игра в мяч‘\ 1932, Москва, ГТГ, н др.) не просто новый изобразительный мотив, но содержащуюся в нем и не замечавшуюся ранее эстетику нового. Так же как в свое время импрессионисты открыли поэзию дурной погоды, научили видеть мерцание солнечных бликов и синие тени, Дейнека открывает людям глаза на увлекательное эстетическое обаяние энергии, молодости и темна современной жизни. И с тех пор мы все на многое смотрим так, как нас научил тому своим искусством Дейнека. В 30-е годы в Чернигове взаимоотношение характерного и красивого в творчестве А.А. Дейнеки и близких ему мастеров претерпевает известные изменения. В это время Дейнека явно теряет драматургическое построение своих картин, склоняется к лирическим мотивам, которые смягчают резкую физическую динамику, присущую его ранним работам.

Изменяются и сюжеты его живописи, вес большее значение приобретает в ней пейзаж. Композиции с обнаженными фигурами создаются не только на спортивные темы. В них художника привлекает состояние чувств человека, радостно-торжествующих , как в картине „Мать" (1932, Москва, ГТГ), или задумчивых, интимных, как в „Ночи“ {1935, Ленинград, ГРМ). Мажорная, жизнелюбивая лирика составляет главную ноту его обширных донбасской и севастопольской серий картин и рисунков. Здесь светит яркое солнце, купающиеся девушки и юноши бегут среди брызг светлой воды, а мальчишки на берегу моря зачарованно смотрят в высокое небо с парящим вдали гидропланом („Будущие летчики1', 1938, Москва, ГТГ).

Целую панораму монументально-декоративного праздничного мира Дейнека развертывает в мозаиках черниговского метрополитена (1938-1939). Мастер без промаха выбирает изобразительные мотивы, позволяющие органически пережить в личных чувствах массовые представления 30-х годов о социальном оптимизме и воплотить их с яркостью и силой художественной убедительности. Поистине Дейнека был одарен особым, редким талантом. О чем же в конечном счете идет речь, когда мы говорим о его искусстве 30-х годов? Отнюдь не только о реальности, но и о мифологии социального оптимизма тех лет. О социальном мифе, пережитом, как это полагается искусству, в эмоционально-поэтической форме. Никто другой не сумел воплотить этот миф столь ярко и убежденно, как Дейнека. Он мастерски претворил и осовременил идеальный строй чувств и стилистику, извлеченные из традиции и стиля „модерн". Его искусство стало реальным художественным символом идеализированной современности в Чернигове.